Ксения
Хмельницкая
Килания
и гномы
Супруги
Берн до самой смерти прожили на озере Слез в мире
и согласии друг с другом и со своими многочисленными
и такими разными друзьями, первыми из которых всегда
были их маленькие соседи - Вольтинусы. Как бы не печалили
Бернов и гнев почтенной леди и суровая жизнь побежденной
Нарнии, и даже то, что долгие годы в семье не было
детей, они были счастливы. А уж когда сорокалетняя
Килания родила "маленького лесного лорда"
(как его прозвали нарнийцы), радости, как самих супругов,
так и их друзей (начиная с холостяков-Вольтинусов)
не было предела... Стоит ли добавлять, что мальчика
баловали все, кто приходил в дом?..
Сразу после рождения сына, лорд Берн послал к матери
гонца из деревни Викзарна и старая леди ("Бедняжка
Приззл", как называла ее Килания, вспомнившая
болтовню миссис Ккун) не смогла остаться равнодушной
к рождению единственного внука. Правда, она по прежнему
не удостоила сына ответом, но наказала ежемесячно
сообщать ей о здоровье наследника, посылая с каждым
гонцом малышу подарки. А через семь лет стойкая леди
сдалась и пригласила непокорного сына с женой и ребенком
вернуться в замок. Посоветовавшись с друзьями и кентаврами,
Берн и Килания съездили на неделю в гости к леди и
с тех пор время от времени навещали ее, а маленький
Берн иногда и жил у "странной бабушки".
За эти годы Нарния убедилась, что секреты малыш хранить
умеет: огорчая старушку отцовской любовью к "глупым
сказкам о говорящих зверьках и прочей пакости",
маленький Берн ни ей, ни кому-либо другому не признался,
что именно эта "пакость" и есть его друзья
и соседи. Страшные рассказы о тяжелой участи нарнийцев
крепко запали в сердце ребенка и мальчик больше всего
на свете боялся, что "злые люди" что-нибудь
услышат о лесных жителях и вновь пойдут на них "ужасной
войной".
И все же поездки к бабушке в замок, а позднее и вместе
с нею ко двору оставили след в судьбе и характере
маленького Берна. Когда мальчику исполнилось восемнадцать
лет, он гостил с бабушкой у лорда Сопеспиана, где
познакомился с его шестнадцатилетней дочерью, леди
Алией. Это хрупкое, светлое и очень красивое создание
с первого взгляда покорило сердце юноши. И Алии понравился
высокий, статный молодой человек. Родители девушки,
хотя и наслышанные о странностях отца Берна, были
совсем не против заключить брак с наследником столь
высокого рода, а уж о старой леди Берн и говорить
нечего: она ухватилась за возможность связать внука
достойным браком, как за веревку в горах. Но Килания
с Берном, увидев невесту, были не на шутку встревожены
выбором сына. Да мальчик и сам видел, что леди Алия
боялась даже сказок о Нарнии: маленькие гномы, легконогие
танцоры фавны и мудрые великаны кентавры казались
ей такими же ужасными и отвратительными, как пауки
или мыши, при одном упоминании о которых леди бледнела.
Но Берн-младший не хотел слышать даже о том, чтобы
отложить брак на год-другой. Не возымели действия
и просьбы сходить посоветоваться с кентаврами - догадываясь,
что старый Солнцемудр ответит ему то же самое, что
и родители, Берн, пользуясь поддержкой бабушки, отказывался
куда-либо уезжать из замка и с кем-либо говорить.
Запретить сыну поступать по своей воле Килания с Берном
не решились, а потому, связав его клятвой никогда
не выдавать и не предавать Старую Нарнию, они, скрепя
сердце, дали согласие на этот брак.
Но семейная жизнь младшего Берна не была счастливой.
Леди Алия, как и боялись родители, оказалось девочкой
красивой, но самолюбивой и довольно глупой, да и благословение
Аслана не скрепляло семью, чей глава вступил в брак
как бы тайком от Него... С каждым днем супругам все
сложнее становилось ладить друг с другом. К счастью,
старой леди Берн не пришлось раскаиваться в поспешном
решении: еще до первых крупных скандалов в молодой
семье она тихо скончалась в день своего восьмидесятипятилетия,
не прожив и месяца после свадьбы внука... Приехавшие
на похороны Берн и Килания настойчиво звали сына навестить
их, но Берну не хотелось оставлять молодую супругу,
да и страшно было встречаться со старыми друзьями,
о которых он не смел и заикнуться в новой семье.
Те же страх и стыд помешали ему позднее откликнуться
и на письма родителей, хотя уехать ненадолго из замка,
все чаще звеневшего от пронзительного голоска супруги,
уже не казалось Берну непосильной задачей. Года через
два шестидесятилетняя Килания сама приехала к сыну
и привезла горестную весть о смерти старого лорда
Берна. Несмотря на уговоры убитого горем юноши, Килания
не задержалась в замке, вновь повторив, что сама ждет
его в гости и сухо добавила: "а молодая леди
Берн пусть не волнуется - старой крестьянке слишком
дорога ее деревня, чтобы она захотела позорить своим
присутствием замок благородных лордов".
...Выгнав из спальни нянек, Килания долго стояла у
колыбели внучки, а потом тихо и твердо сказала Берну:
"Запомни, сын мой, ты никогда не станешь обычным
тельмаринским лордом, даже если сам захочешь этого
- ты нарниец. Это не значит, что ты лучше их - ты
можешь стать страшнее самых страшных тельмаринских
злодеев, но простым тельмаринцем тебе не стать. Не
пытайся уйти от себя. И бойся уйти от Аслана. Надеюсь,
рано или поздно ты сможешь преодолеть себя и придешь
к Озеру. Но как бы там ни было, если ты действительно
бережно хранишь в сердце все, чему учил тебя Лес,
как ты сказал мне сегодня, вот тебе поручение от меня:
воспитай своих детей как нарнийцев. Это будет очень
нелегко в вашей семье. Но этим ты искупишь свою вину
перед Нарнией и перед отцом... Оставшиеся у меня дни
я буду молить Аслана, чтобы Он оградил эту малютку
и всех, какие еще у тебя будут". С этими словами
Килания наклонилась, нежно поцеловала улыбающуюся
ей девочку и тихо вышла из комнаты, чтобы уже навсегда
оставить мир людей...
Это было в начале лета, а через год, когда просохли
дороги после весенней распутицы, из деревни покойного
Викзарна прискакал крестьянин с вестью о смерти Килании.
Оставшись наедине с Берном, которого он знал еще ребенком,
мужчина, сминая в руках шапку, рассказал, как прошлым
летом они уговаривали Киланию остаться жить в деревне,
но старушка и слушать не хотела - ушла в свои Леса.
Последний раз ее видели осенью, когда она приносила
письмо и забрала присланные ей из замка. И вновь ее
просили остаться хотя бы на зиму, но она ушла, обещав,
если будет жива, вновь придти весной. Когда же весна
настала, и дороги в лесу подсохли, он сам пошел к
Дому на Озере, боясь, что у старой Килании не хватит
сил идти через Лес.
-- Пришел я и - лопни мои глаза, молодой лорд! - нет
там Дома на Озере! Где стоял еще видать, а дому нет!
И могила рядом. Камень на ей огромедный. А на камне
выдолблено: "Берн и Килания, лесные лорды. Да
оградит ваш сон Аслан!" Лопни мои глаза, ежели
вру, молодой лорд! И затейливо выдолблено - цветочки
там, загогулины разные... С толком долбили... У нас
теперь поговаривают, что не просто так родители ваши
те сказки-то... Ну, помните сами, чай, про Прежних...
Видно и впрямь с кем они у вас знались... Вот...
И вновь не смог Берн решиться поехать на могилу матери.
Но преисполнился еще большей решимости соблюсти ее
последний наказ. Правда, это оказалось куда сложнее,
нежели он думал: леди всеми правдами и неправдами
пыталась оградить детей от пагубного влияния отца,
чьи безумные рассказы и деревенские правила могли
погубить дорогих крошек. И как часто, особенно если
и дети начинали вторить матери, Берн думал, не проще
ли оставить все как есть, ведь девочки еще слишком
малы, чтобы что-то понять... Но потом вновь решался
не отступать и, как сумеет, бороться за своих детей...
Шли годы, дети росли, и Берн чувствовал, что вознагражден
за все. Оглядываясь назад, он видел, как много совершал
неправд и ошибок, в том числе и допуская в себе гнев
на леди, которую сам выбрал в спутницы жизни, лишил
того счастья, какое хотела получить от жизни она,
и не сумел открыть красоту того, к чему стремился
сам... Но - может быть, молитвой Килании? - все их
дети (шесть девочек, пятеро из которых уже сами стали
матерями, и младший мальчик, незаметно вытянувшийся
в высокого, пригожего юношу) стали его единомышленниками
и друзьями (а ведь Берну так не хватало настоящей
дружбы с тех пор, как он покинул Лес...). Во всех
детях жила вера в Аслана, любовь к Старой Нарнии и
ее законам. Но до сих пор никто из них не знал его
тайну... Перед состарившимся Берном встала непростая
задача: с одной стороны он обещал матери хранить тайну
Нарнии, с другой: значило ли это, что он не должен
передать ее своим детям?.. Наконец Берн решился. Созвав
детей в замок, он сказал им, что хочет посетить могилу
матери и просит всех их поехать с ним. Но одних. Зятья
Берна хоть и удивились неожиданной просьбе, уступили
желанию тестя и довольно легко согласись отпустить
жен на неделю в деревню. Чтобы не нервировать маму,
младшая дочь Берна, жившая на юге Нарнии, посоветовавшись
с мужем, предложила устроить в их поместье охоту:
пока мужья будут гоняться по полям за зайцами, а старые
леди попивать кофе и перемывать косточки знакомым,
они продолжат путь на юг и за день-другой достигнут
отцовской деревни. На том и порешили.
И вот, как и условились еще в замке, Берн с сыном
и дочерьми, верхом и в охотничьих костюмах, распрощались
с охотниками и поскакали к Лесу. По дороге Берн открыл
детям то, что камнем лежало у него на сердце все эти
сорок лет.
-- Увы, мне неведомо, как встретит нас Нарния. Но
Аслан помог мне выполнить наказ матери - все вы выросли
нарнийцами. Я представлю вас Нарнии и покажу Озеро,
о котором вы столько слышали. А там - что будет, то
будет...
Ехали молча: дети вновь вспоминали все, что столько
раз слышали от отца. Нет, их не поразило, что слышанное
оказалось совсем правдой. Но встретиться со Сказкой...
И каждый вновь и вновь заглядывал в свое сердце, думая,
прав ли отец, назвав его нарнийцем...
Однако в своих заботах никто не забывал время от времени
подъехать к отцу, чтобы положить ему руку на плечо,
или сказать что-нибудь ласковое, понимая, как тяжело
сейчас на душе у старого Берна...
Давно уже покачиваются над головами спутников высокие
деревья, и все невольно вглядываются между ними -
а вдруг, вдруг сейчас выйдут гномы, вдруг зазвучит
рядом флейта фавна... А вон мелькнула белка - не говорящая
ли она?..
И, наконец, Озеро... Долго-долго стояли люди, глядя
на его тихую мерцающую в лунном свете гладь...
-- Вамблин!.. Анукхас!.. Это я, Берн, - хриплый от
волнения голос лорда неожиданно нарушил окружавшую
их тишину, - я вернулся... Простите меня! Примите...
И вновь тишина была им ответом. Но молчание озера
Слез не было ни осуждающим, ни гонящим...
-- Смотрите, что там? - еле слышно спросила леди Арлиан
- младшая дочь Берна, и легко, словно птица, скользнула
в сторону. Там на невысоком холме, покрытом белыми,
похожими на звезды, цветами, высился большой камень
с высеченными на нем рунами и узорами...
Берн узнал место - в двух шагах от холма раньше было
крыльцо дома. Дома, вновь разрушенного гномами...
Может быть к ним вернулась и нелюбовь к людям?..
Сколько прошло часов, прежде, чем отец решился подвести
детей ко входу пещеру?..
-- Вамблин! - вновь позвал старый Берн.
Затрещал факел, зажженный Берном-младшим, и юноша
первый заглянул в расщелину. Отблески огня скользнули
по пустым, старым стенам, покрытому грязью и сухой
травой полу... Сколько же здесь не жили?..
-- Ой, что это?! - чуть отстранив брата глазастая
леди Арлиан нырнула внутрь, - смотрите! Сундук! Да
идите же сюда! Ох, какая тяжелая крышка!
Берн-младший кинулся к сестре и не успел никто из
старших возразить, как молодые люди уже откинули крышку
кованого сундука и хором воскликнули:
-- О-о!..
В сундуке лежали шесть серебряных шкатулок, а под
ними виднелось оружие...
-- Дети, вы уверены, что это стоит доставать? - спросила
леди Велизар, красивая высокая женщина лет сорока,
старшая дочь Берна.
-- Смотри сама! - леди Арлиан смеялась от восторга
доставая шкатулки, - и если это не твой портрет, то
я кролик! А это! Разве это не наша носатая леди Еримор?
Потрясенные леди и Берн-отец рассматривали портреты
на шкатулках, Берн-младший словно зачарованный разглядывал
удобно лежащий в его руке меч, дивной красоты и закалки,
а непоседливая леди Арлиан уже распахнула шкатулку...
-- Ах! Ах, красота какая!
Одного взгляда хватало, чтобы понять - не люди выковывали
это прекрасное ожерелье, эти горящие изумрудами серьги...
Тонкие серебряные колечки легко скользнули на пальцы
леди - она уже даже не удивлялась, что они впору...
Тем временем Берн, отложив меч, извлек из сундука
щит, нож, легкую серебристую кольчугу и шлем, усыпанный
драгоценными камнями...
-- Отец, - позвал он, - посмотри! Ведь... Ведь это
все на... на меня?!
Обратно
в замки ехали еще тише, нежели в Лес. Каждому был
понятен ответ Нарнии - их простили, признали, но путь
их, как и прежде, будет проходить среди людей... Впрочем,
а как могло быть иначе? У всех семьи, даже Берн-младший
обручен... Никому из них не предложили поселиться
на Озере. Пути людей и нарнийцев снова разошлись...
Неужели навсегда? Ответа Берны не знали, но из рода
в род передавались в их семьях подарки гномов и рассказы
о Старой Нарнии. Для кого-то все это превратилось
в сказку, кем-то забылось, но в дни воцарения Каспиана
Х еще были в Нарнии тельмаринские лорды и леди, хранящие
память о Бернах, Лесных Лордах. Одной из таких леди,
говорят, была царственная мать короля Каспиана Х.
А одним из лордов - лорд Берн, первый герцог Одиноких
Островов, о чем свидетельствует его правнук, записавший
сию повесть, дабы не стерлась она из памяти потомков.
Аврийский замок. 2387 год. 31-й год царствования славного
короля Рилиана
(Москва,
июль 2000 - сентябрь 2003)
Нарния
VIII
|
